Больничный клоун всегда импровизирует

Психолог считает, что мы пока далеки от культуры благотворительности

По приглашению Благотворительного центра «Верю в чудо» в Калининграде побывала Екатерина Гурьева.
У нашей гостьи много важных ипостасей. Она – психолог-исследователь, больничный клоун и координатор проекта в Автономной некоммерческой организации «Больничные клоуны», тренер-психолог школ больничной клоунады в России, руководитель социального те-атра. В Калининграде Екатерина обучила больничной клоунаде тех, кто давно хотел посвятить себя этому благородному и новому для России делу. Так что же это такое – клоунотерапия и кто может ею заниматься? Об этом Екатерина Гурьева рассказала корреспонденту «СК».

Игра как терапия

– Екатерина, как для вас все начиналось?
– В 2011 году я преподавала в вузе. И в один день – он был действительно прекрасный – мне на рабочую почту пришло письмо от уполномоченного по правам ребенка о том, что объявляется кастинг на больничных клоунов. Мне стало интересно, тем более что его проводил основатель проекта в России Константин Седов. Заполнила анкету, пришла на отбор. Со мной побеседовали, сфотографировали с клоунским носом и сочли, что гожусь. А потом было три месяца обучения: возрастная психология, отношения пациент – врач, актерское мастерство, лекции врачей.

– Помните свой первый выход?
– Его я не забуду никогда. Это было ожоговое отделение, и нашим пациентом стал 12-летний мальчик с тяжкими увечьями – 80% тела обожжено, ребенок был практически без кожи. Я такое видела впервые. Мы решили начать с диалога. Он дышал со страшными хрипами. «Что ты можешь?» – спросила я его. А мальчик в ответ: «У меня вот тут в груди дырка, и я могу ей свистеть. Прикольно ведь!» Меня это поразило: в таком положении у ребенка были ресурсы для юмора. Он понимал: раз пришли клоуны, надо веселиться. Даже через силу. Сам смеяться не могу, но буду смешить их… Тогда-то я и поняла, что «потяну».

– Какие качества необходимы больничному клоуну?
– Высокий уровень стрессоустойчивости и креативности, плохая долговременная память и хорошая кратковременная. То есть надо быстро включаться в ту или иную конкретную ситу-ацию, но не уносить увиденное домой. Должна быть очень высокая степень эмоциональной защиты. Когда я общаюсь с ребенком, необходимо разграничивать: это не я, это маска клоунессы Фроси. А я – Катя, жалостливая, сердобольная, плачущая над социальными роликами.

– Общение с детьми основано на каких-то заготовках или это импровизация?
– У нас нет сценария, мы импровизируем. Часто «отталкиваешься» от партнера: мы всегда работаем в паре и часто сообща создаем некий творческий этюд. Классно, когда ребенок включается в этюд и сам предлагает какую-то игру. Часто эта игра носит терапевтический характер. Ребенок отказывается от еды, и мы затеваем игру – кормим тигренка или куклу. Это не цирковая клоунада – мы про то, что здесь и сейчас. Перед тем как идти в отделение, мы подходим к врачу и узнаем, с каким ребенком что необходимо проработать.

Ощущение «я могу»

– Про врачей. Учитывая, что для нашей страны это достаточно новая история, медики вас встречают с настороженностью и недоверием?
– Персонал был поначалу насторожен. Но поскольку в детской республиканской клинической больнице мы работаем уже 8 лет, сегодня нам доверяют. Но это доверие зарабатывалось постепенно. Сначала нам давали работать только в приемном отделении, и это было скорее анимационное шоу, нежели общение, потом стали пускать в холлы больниц и лишь потом – в палаты. А сейчас степень доверия такова, что нас пускают в реанимацию.

– Допустим, вы заходите к ребенку и видите, что он в глубокой депрессии и не желает общаться.
– Мы исходим из конкретной ситуации. Например, создаем для ребенка ситуацию власти. Ведь его колют, обследуют, и его роль совершенно пассивна. Даем ребенку телевизионный пульт и говорим: «Мы у тебя на подключении, распоряжайся!» У него появляется ощущение «я могу», а это способствует излечению.

– Каковы с медицинской точки зрения механизмы клоунотерапии?
– Повышается уровень серотонина, гормона, который регенерирует клетки. В Израиле исследовали две группы детей, которым предстояла операция.
В группе, с которой работал клоун, восстановление детей после операции проходило в два раза быстрее.

Норма для людей

– Во всем мире больничные клоуны работают на профессиональной основе, а у нас на волонтерской.
– Когда работа только волонтерская, это означает постоянную смену людей. Организация стала искать спонсоров, которые могли бы хотя бы минимально оплачивать нашу работу. Конечно, эта оплата гораздо ниже прожиточного уровня, но все-таки это шаг вперед. Сейчас пробуем со стороны Минздрава зайти, чтобы хотя бы две единицы в больнице ввели и две в хосписе. Но это машина государственная, она очень медленно разворачивается…

– Как вы расцениваете ситуацию с благотворительностью? Времена Морозовых и Мамонтовых позади?
– Пока мы далеки от культуры благотворительности. На Западе ты подписан на тот или иной благотворительный фонд, и каждый месяц из твоей зарплаты отчисляются средства на помощь детям и животным. И это для людей норма. Не нормальным считается, если ты никого не поддерживаешь. У меня с зарплатной карточки в три фонда уходят деньги. Среди них – Фонд Хабенского. Это 300 рублей в месяц, они ничего не решают в моей жизни. Что касается состоятельных людей, хочется им сказать: «Господа, не надо тратить деньги на сладости для детдомовских детей. Выделите эти деньги на их профессиональное становление. И это будет истинная благотворительность».

– С тех пор как вы занимаетесь клоунотерапией, ваше мировосприятие изменилось?
– Я поняла, что могу больничной клоунадой померить все! На все, что происходит в моей жизни, я как бы накладываю трафарет. Вот мы поругались с мужем. Представляю себе: я и он – белый и рыжий клоуны. А значит, в моей власти ситуацию грамотно разрулить. Я теперь могу выстраивать свою жизнь так, чтобы извлекать из нее радость.

Справка «СК»
Екатерина Гурьева родилась в 1987 г. в г. Вятские Поляны Кировской области. Окончила Казанский инновационный университет в 2010 г. по специальности «психолог, преподаватель психологии». В 2017 г. – аспирантура по психологии. Написала несколько книг, в том числе «Озорно о серьезном» о больничных клоунах (от лица клоунессы Фроси). Основала школы больничной клоунады в Новосибирске, Перми, Самаре, Норильске, Набережных Челнах, Калининграде и т. д. Замужем, воспитывает сына.